Творец, никому не подсудный,
со скуки пустил и приветил
гигантскую пьесу абсурда,
идущую много столетий.

С пеленок вырос до пальто,
в пальто провел года,
и снова сделался никто,
нигде и никогда.

Очень много лиц и граждан
брызжет по планете,
каждый личность, но не каждый
пользуется этим.

Строки вяжутся в стишок,
море лижет сушу.
Дети какают в горшок,
а большие — в душу.

Господь сей миг откроет нашу клетку
и за добро сторицею воздаст,
когда яйцо снесет себе наседку
и на аборт поедет педераст.

Из-за того, что бедный мозг
распахнут всем текущим слухам,
ужасно засран этот мост
между материей и духом.

Вемя льется, как вино,
сразу отовсюду,
но однажды видишь дно
и сдаешь посуду.

Ничто не ново под луной:
удачник розов, желт страдалец,
и мы не лучше спим с женой,
чем с бабой спал неандерталец.

Создатель дал нам две руки,
бутыль, чтоб руки зря не висли,
а также ум, чтоб мудаки
воображали им, что мыслят.

у Бога нет бессонницы,
он спал бы как убитый,
но ночью Ему молятся
бляди и бандиты.

Если все, что просили мы лишнего,
все молитвы, что всуе вершили мы,
в самом деле достигли Всевышнего,
уши Бога давно запаршивели.

У тех, кто пылкой головой
предался поприщам различным,
первичный признак половой
слегка становится вторичным.

Не боялись увечий и ран
ветераны любовных баталий,
гордо носит седой ветеран
свой музей боевых гениталий.

Нисколько прочих не глупее
все те, кто в будничном безумии,
прекрасно помня о Помпее,
опять селились на Везувии.